Название: Obsession
Автор: Вёрджил Ференце (сиречь я)
Бета: Отсутствует напрочь (обратите внимание, сделайте выводы)
Фэндом: Super Junior (+ все-все-все)
Статус: в процессе
ШапкаПейринг: Йесон/Кюхён. Подразумеваются ХанЧоль, ОнТэ, ЮМин. Односторонние (?) ЙеТук, КюМи.
Рейтинг: PG-15 (в.т.ч. за ненормативную лексику. Мелькает там местами)
Размер: миди. Будет выкладываться кусками. Часть 3: 4263 слова.
Жанр: АУ, ООС да и ещё и кроссовер. В общем, из серии "кто эти люди и что это было?"
Дисклаймер: ни на что не претендую, выгоды не извлекаю, всё не моё
Размещение: как бы подразумеваэ, что спросить у автора стоит
От автора: Убедитесь, что вы прочитали все предупреждения! И давайте сделаем вид, что всё это возможно?
Предупреждения!1) Сюда каким-то непостижимым, совершенно необъяснимым логически образом пролезли DBSK, MBLAQ и SHINee. И ещё куча народу. Благо, почти все, кроме заявленного пейринга, относительно второстепенны и преходящи. Ничему не удивляйтесь.
2) Автор запутался в собственных ОТП
3) Убедительная просьба тапки и прочие опасные для жизни и здоровья автора вещи держать при себе. Текст скорее всего получился глупым, бредовым и сопливым, автор отдаёт себе в этом отчёт.
4) Огромное спасибо HanazawaAyami, без которой я бы вообще не знаю, что делал. Спасибо, что терпишь меня!
5) В тексте так или иначе упоминаются следующие композиции:
Super Junior’s Yesung - Are you ready? (cover)
Super Junior’s Kyuhyun – 7 years of love
Super Junior’s Kyuhyun – Puff the magic dragon
Super Junior K.R.Y. – Your Eyes (Kyuhyun & Yesung)
Super Junior K.R.Y. – Heartquacke
Super Junior K.R.Y. – The night Chicago died
Cinema Bizarre – My Obsession (выдержки из текста предвидятся где-то в середине)
6) У меня нет намерений выставлять это на форуме. Да, я боюсь.
7) ВНИМАНИЕ! Содержатся элементы ЕРЕСИ.
* Часть 1 * Часть 2 *
Часть 3.Кажется, он справился. Не без помощи горячего шоколада из кафетерия, Несгибаемый Йесон снова стал несгибаемым, и даже подозрительный Хичоль ничего не заметил. Ну разве что Чонсу как-то уж очень хмурился, но хоть не спрашивал ничего, слава Богу – просто принял к сведению факт, что друг нервничает, и сделал мысленную пометку поговорить с ним позже.
Спровадив друзей на репетицию, Йесон неспешно побрёл в сторону общежитий. Определённо учёба становилась всё менее уместной – будь его воля, он бы целыми днями болтался на улице, а не просиживал штаны в четырёх стенах. Более того, приближался экзамен по истории искусств, а он и не начинал готовиться.
«Нужно было позвать Кюхёна погулять, - лениво подумал Чонун, щурясь на солнце. – Хотя петь на улице – то ли дурной тон, то ли сумасшествие».
Добравшись наконец до своей комнаты, он поблагодарил Бога за аккуратных соседей, не имеющих привычки разбрасывать собственные вещи везде и всюду, и за собственную сообразительность – перед уходом он открыл форточку, так что теперь в помещении было свежо и легко дышалось. Красота.
Кюхён подтянулся спустя минут пять после его прихода – вежливо попинал приоткрытую дверь и, ввалившись внутрь, продемонстрировал Чонуну пакет из ближайшего магазина с коротким, но ёмким пояснением:
- Вкусняшки.
Теперь у них было всё, чтобы прекрасно провести время.
Кроме уверенности Йесона, конечно.
Кюхён долго и внимательно осматривался, ходил по комнате. Любопытно потрогал струны его любимой старой гитары и, наконец, приземлился на кровать Тэмина:
- У вас чистенько. Я удивлён.
- У нас есть Чонсу, а это поверь мне, очень много значит, - Чонун усмехнулся, покосившись на кровать друга. – Если кто-то устроит бардак – он непременно уберёт, но потом такими глазами будет смотреть, что совесть сожрёт со всеми потрохами. Легче не сорить.
- Везёт. Когда Чжоу Ми и Хёкдже начинают разбрасывать вещи, у нас в комнате начинается война, - Кюхён хмыкнул и, выудив из пакета пачку чипсов, принялся задорно хрустеть. – Чанмин бардака не переносит, но при этом ещё и не молчит. Пилит, пилит, пилит…
- И Хёк поддаётся? – брови Йесона поползли вверх. – Он обычно пропускает мимо ушей то, что ему не нравится.
- Поддаётся. Но он очень упорен в своём… своей избирательной глухоте.
Кюхён выглядел очень сосредоточенным на поедании чипсов, а Йесон не знал, куда ему деваться. В его же собственной комнате. Прекрасно. Его бесила неловкость, которую он начал испытывать в обществе Кюхёна после той репетиции три дня назад. И была ли идея остаться с ним наедине действительно хорошей? Ему казалось, он сейчас на части разорвётся – с одной стороны, было немного боязно. Мало ли, что ещё ему взбредёт в голову? Но с другой, опять же…
Ох, он слишком много общался с Хичолем. Ха-ха. Ха.
- А кстати, - Кюхён прищёлкнул пальцами. – О деле. Я говорил с Рёуком сегодня, и знаешь, что он сказал? Музыка уже почти готова. Завтра они идут записываться, а дальше уже дело за нами.
- Но ведь… Три дня прошло? – Чонуну показалось, что от таких новостей у него глаза действительно вылезли на лоб.
- Если очень захотеть – можно и не в такой срок управиться, - Кюхён выглядел довольным собой. – А они заинтересованы в работе с нами, можешь мне поверить. Ему и Минхёку за этот проектик засчитают отчётник по практике. Классно?
Ну да, он слышал о такой взаимовыручке, существующей между специальностями, но ни с чем подобным никогда раньше дела не имел. Он исполнял только чужие композиции, так что музыкантам с него ловить было нечего, да и в подтанцовке он не нуждался… Станцевать, кстати, любой вокалист мог и сам – их тоже гоняли злые преподы-хореографы. И сценическое мастерство им преподавали.
Разносторонние, однако, личности эти будущие айдолы.
- Надо будет купить им бутылку хорошего коньяка. В благодарность, - задумчиво протянул Чонун.
- Да как бы не так! – Кюхён искренне возмутился и уронил несколько чипсин на тэминово одеяло. – «Спасибом» обойдутся. Парни со сценического, по крайней мере, за «Дракона» обошлись…
- О, «Дракона» я не слышал.
- Это та песня, что лишила тебя первого места, - не преминул поддеть Кюхён, только пост-фактум подумав, что это, наверное, было слишком грубо. – О’кей, признаюсь – мне накинули пятёрку за то, что я новенький, и десятку – за то, что приглашённые актёры хорошо выполнили свою работу. Вычитай пятнадцать баллов.
Йесон выглядел задумавшимся, и, пользуясь случаем, Кюхён потихоньку его разглядывал – та же безрукавка с американской проймой, что и днём, небольшое распятие… Если подумать, на нём было слишком много крестов. Распятие, две серёжки с крестиками, брелок на мобильном и ещё одна декоративная побрякушка, прикреплённая к широкому кожаному браслету. Нет, Кюхён ничего против не имел – сам свой нательный крестик носил, не снимая, - но всё же… Нечисти что ли Чонун боялся?
- Нет, так просто ты от меня не отделаешься, - ляпнул он вслух и от неожиданности нервно хохотнул. Нормально, за языком следить не обязательно.
- Прости? – кажется, Йесону сегодня суждено было весь день пребывать в состоянии перманентного ничегонепонимания. Он даже начал всерьёз сомневаться в собственных умственных способностях – по крайней мере, до тех пор, пока Кюхён не попробовал ему пояснить его ассоциативную цепочку. После этого он начал сомневаться в них обоих, и предпочёл перебить собственные мысли найденной в пакете шоколадкой. – Ну нет, нечисть – это к Донхэ!.. Серёжки и браслет мне Чонсу подарил.
- И поэтому ты постоянно их носишь, - о нет, это ведь не сарказм только был в его голосе?
- А почему бы и нет? Они удобные, красивые. И Чонсу рад – два зайца разом, без особых усилий, - он пожал плечами, и Кюхён едва не закатил глаза. Чонсу, лучший друг со средней школы – ему Хёкдже как-то выболтал. Мило-мило. Мир, дружба, жвачка. – Напой «Дракона», а? Мне стало любопытно.
«Только если ты перестанешь сидеть в другом конце комнаты и переберёшься сюда», - подумал он, но вслух конечно не сказал, а послушно напел пару куплетов. И имел шикарную возможность наблюдать Йесона, катающегося от смеха по кровати Чонсу.
- Нет, это однозначная победа, - практически взвыл он. – Я не смог бы превратить детскую сказку в порно одним только голосом. Правда.
- Это ты так завуалировано признался, что у меня сексуальный голос? Однако, спасибо, - Кюхён моргнул. Не ожидал. «Порно», значит. Ага, он старался, всем спасибо – но кто бы говорил про порно, в самом деле. Эту безрукавку нужно было запретить законом – она была слишком обтягивающей и, ввиду отсутствия рукавов, открывала чудесный вид на руки Йесона. На его мышцы. И тонкую татуировку-браслет, оплетающую бицепс. – Эй, ты мне уже две песни должен.
Чонун всё ещё смеялся, но смех постепенно сходил на нет – это хорошо. А то слава человека, своим пением доведшего Ким Чонуна до истерики, казалась ему какой-то крайне сомнительной.
- Вот поэтому я предпочитаю «Мнемозину» и плеер… Ладно. Мужик сказал – мужик сделал, - он наконец успокоился и потянулся за гитарой. Кюхён непроизвольно выпрямился и сцепил пальцы в замок, приготовившись слушать. Йесон и гитара. Ему определённо нравилось это сочетание. И ему определённо стоило срочно начать медитировать.
Йесон зажал аккорд, ударил по струнам – слишком сильно, и звук получился дребезжащим.
- Упс, - немного нервно хмыкнул он и прокашлялся. – Пробуем ещё раз.
«Что за двойные стандарты, Йесон? Никогда не боялся выступать перед зрителями».
Он всё ещё не был уверен. В прошлый раз, когда он пел… Чонун даже не спрашивал, что это было – просто во избежание. И ему было любопытно, чертовски любопытно узнать, повторится ли это снова? Да или нет?.. Чувствует ли Кюхён, слушая его голос, то же самое, что чувствует он сам, слушая Кюхёна?
Как если бы голос мог гипнотизировать.
- О’кей, сначала небольшая предыстория. Эту песню я начал писать ещё для своего прошлого семестрового проекта, но доделать не дошли руки. Так что, считай, ты первый в колледже, кто её слышит.
Со второго раза он сладил с гитарой и наконец-то – наконец-то! – запел.
А Кюхён всё пытался переварить информацию, что это собственная песня Йесона, и что ему доверились настолько, чтобы спеть её, незавершённую, ещё никем никогда не слышимую. Нет, Йесон не мог с ним так жестоко поступить…
Оказалось, мог.
If you want me to listen - whisper
If you want me to run - just walk
Wrap your name in lace and leather
I can hear you
You don't need to talk…
Смысл слов стал доходить до Кюхёна не сразу – сначала он просто утонул в этом невероятном голосе и негромком аккомпанементе гитары, и ему стоило больших трудов заставить сознание воспринимать слова. Они всё же не просто так были сложены в строчки.
…Let us make a thousand mistakes
'Cause we will never learn…
Даже ненаписанный припев, душа всей песни, наиболее запоминающаяся часть, и незамысловатый проигрыш вместо него ни капли не портили впечатлений.
Что его могло вдохновить на написание такой песни? И кому она была посвящена?.. Кюхён боялся спросить и сидел так тихо, как только мог, сжав пальцы до побелевших костяшек. Это было слишком… слишком для него.
Он знал, на что шёл. И знал, что собирался сделать. Осталось только донести это до Йесона.
Закончив петь, тот тут же залез в пакет за бутылкой «Колы» - в горле пересохло. Слишком много волнения, любопытства и сомнений. Что дальше?
- Как ты назвал её? – Кюхён смотрел в окно, и прочитать что-то по выражению его лица была просто невозможно.
- “Obsession”.
Он рассмеялся, закрыв лицо ладонью, и Чонун не замедлил поинтересоваться, в чём была причина такой странной реакции.
- Просто это слишком точно описывает то, что со мной сейчас происходит. «Одержимость», значит… - от веселья в его голосе не осталось ничего, когда он соскользнул с кровати.
Пальцы Чонуна сильнее сжали пластик бутылки – четыре широких шага казались ему безопасной дистанцией, но не три, и тем более не два или один. Но его любопытство было удовлетворено, и какая-то часть сознания ликовала. От этого губы хотели расползтись в ухмылку, и сдерживал их только здравый смысл.
Остатки его.
Когда Кюхён бережно взял гитару и отставил её в сторону, их глаза наконец-то встретились, и Чонун почувствовал, как холодок пробежал вдоль его позвоночника.
Он проклинал себя за своё любопытство, потому что взгляд Кюхёна был похож на взгляд хищника, поймавшего добычу и наслаждавшегося последними моментами её жизни, – и в то же время благословлял его. Глаза Кюхёна, почти чёрные, голодные, с нездоровым и опасным блеском, готовы были в нём дыру прожечь. Жутковато. Мурашки по спине.
А потом колени Кюхёна крепко сжали его бёдра, и он закрыл глаза, когда сначала длинные пальцы с ухоженными ногтями, а затем и кончик холодного носа очертил линию его подбородка. Кюхён целовал его жадно, настойчиво, будто ждал, что в любое мгновение его оттолкнут. Пусть побоится ещё немного, это было полезно – Йесоном овладело странное… веселье, и на этой волне он сосчитал до пяти, после чего его руки легли на талию Кюхёна, а губы приоткрылись ему навстречу.
И если Кюхён чувствовал себя так, будто ему за шиворот вылили ведро холодной воды, то виду он не подал. Нехотя разорвав поцелуй и соскользнув с его колен, Кюхён невесомо коснулся его лица:
- Подумай об этом как следует.
И ушёл.
А Чонун хохотал как сумасшедший, потому что полбутылки «Колы» выплеснулось на покрывало Чонсу – он совершенно забыл об этой мелочи. Был слишком занят поцелуем с однокурсником. Но Чонсу ему этого так просто с рук не спустит.
Проза жизни.
Йесон почему-то вздохнул с облегчением – мир не рухнул.
«Остановите Землю, я сойду».
***
Если под «подумать как следует» Кюхён подразумевал «думай обо мне постоянно», то с этой задачей Чонун справился на ура. Выкинуть его из головы оказалось не так легко – на самом деле, попросту невозможно, особенно при наличии рабочих наушников и заветных mp-3 в телефоне.
Улыбка.
Не когда он просто кривит губы – когда улыбается искренне. Улыбаясь, он меняется так же разительно, как меняется его голос при пении.
Глаза.
Удивительно живые, невозможные глаза. Иногда пугающие, тёмные – настоящая бездна. Они могут менять цвет, в самом деле – когда он играет, его глаза почти орехового цвета, светлые, искрящиеся восторгом и радостью. Когда он злится – зрачок почти сливается с радужкой, и этот особенный прищур… его ни с чем не перепутаешь. Когда он слушает пение Йесона… Йесон не смотрит Кюхёну в глаза, когда поёт.
Пальцы.
Тонкие, длинные пальцы, легко, почти невесомо касающиеся клавиш – или они же, но уже во время пары, крепко сжимающие ручку. Так крепко, что потом наверняка болят костяшки. Кажется, он сам не может рассчитать силу, когда дело не касается фортепиано.
Йесон не поверил, когда Кюхён рассказал ему, что ненавидел музыкальную школу и своё домашнее пианино.
Голос.
Смех – заливистый и лёгкий. Нет, Йесон не сравнил бы его с переливом колокольчиков, но с чем-то более приятным. Кюхён никогда не смеялся громко.
Сарказм, раздражение – острые, как бритва. Его слова почти можно почувствовать физически, они въедаются в кожу, оседают на языке, встают поперёк горла, как рыбная кость.
Пение…
Проведя почти две бессонных ночи и один длинный тупой день в состоянии полураспада и частичного выпадения из реальности, постоянно ловя себя на том, что он то и дело обрывает предложение на полуслове и смотрит в одну точку, Ким Чонун пришёл к закономерному выводу, что с этим надо что-то делать.
И засел за учёбу.
Зевая и матерясь про себя, Чонун вольготно устроился на лавочке в студенческом городке и пытался разобраться в собственных корявых конспектах по истории искусств. Ощущение было такое, что лекции он левой пяткой записывал – тут пропущено, там не дописано, а тут они с Чанмином в крестики-нолики резались. Появился вопрос, у кого стрельнуть тетрадь с конспектами. Чтобы аккуратный почерк, содержательно и бесплатно. Джессика отпадает – журналюги, они своей выгоды не упустят. Хёнджун и Джонхён – те ещё раздолбаи, Мир на лекциях стабильно не появлялся, Чанмин… Чанмин с ним в крестики-нолики играл, ну да он сам по себе башковитый, ему конспекты ни к чему. Луна… Луна? Отличница, умница… Стрёмно девочку просить, она и так весь их курс ленивый вытягивает. Можно конечно поинтересоваться у Кюхё… О нет! Он же намеревался спасаться учёбой от Кюхёна, а не Кюхёном от учёбы. Чонун остервенело помотал головой.
Решение оказалось простым и очевидным, было даже немного обидно, как он сразу не додумался – Чонсу же! Историю искусств всем в своё время читают, а у него, помимо всего прочего, ещё и старые тетрадки были сложены в тумбочке аккуратной стопкой.
И вот – на ловца и зверь бежит! Чонун высмотрел в нескончаемом потоке проходящих мимо студентов знакомую светловолосую макушку.
- Чонсу-у-у! – окликнул он и помахал другу рукой, не заметив, что тот не один. Итук разговаривал с какой-то миловидной, но незнакомой Чонуну девушкой, и в самую последнюю очередь Чонун хотел мешать ему или отвлекать. Девушка очень уверенно и как-то привычно держала его под руку, очаровательно улыбалась. Может, просто коллега, но скорее, тут наклёвывался роман. И он только что всё испортил.
Всё, что Йесон мог сделать – это скорчить страшную рожу и попытаться всем своим видом показать другу, что дело терпит, но тот все намёки проигнорировал и, распрощавшись со своей спутницей с рекордной быстротой, поспешил к нему.
- Ты с дуба упал? Иди обратно! – вместо того, чтобы поздороваться, зашипел Чонун.
- Ты меня разве не звал? – Итук удивлённо моргнул, не понимая, причину такой реакции и присаживаясь на скамью рядом.
- Меня ты каждый день видишь, а девушка может обидеться и не понять – дело ли, когда ты от неё сбегаешь к какому-то стрёмного вида парню? – попытался вразумить его Чонун, но получил в ответ ещё более непонимающий и немного обиженный взгляд:
- Её я тоже почти каждый день в группе вижу, между прочим, - заметил он. – И ничего ты не стрёмный!..
- Ну о’кей, я мега-секси. Тогда это тем более странно со стороны выглядит! Подумай о своей репутации, Пак Чонсу.
- На тебя какая блажь опять снизошла? – миролюбиво спросил Чонсу, отбирая у него тетрадку и пролистывая несколько страниц. – О, я понял, какая. Всегда подозревал, что история искусств разжижает мозг… Покажем тебя врачу? Может, хоть после такого клинического случая эту дисциплину отменят…
Йесон слушал краем уха, наблюдая за девушкой – она какое-то время смотрела в их сторону, встретилась с ним взглядом… Нервно улыбнулась, слегка поклонилась и поспешно пошла прочь. Йесон быстро потерял её из виду и тяжело вздохнул:
- Ладно, раз свидание с милой дамой тебе сегодня обломалось, я, так и быть, возьму эту ответственную роль на себя.
- Ты что, подумал что мы с нуной… - начал было Чонсу возмущённо, но остановился на полуслове, мыслью зацепившись за окончание предложения и на несколько мгновений натурально выпав в осадок. – Какую-какую роль ты на себя возьмёшь? Моей девушки?!
Чонсу чуть было не опрокинулся со скамейки – так сильно смеялся, что Чонуну пришлось ловить его за майку, чтобы не расшиб буйную голову. На них начали оглядываться, а Йесон улыбался как идиот и успокаивающе-снисходительно гладил друга по голове, попутной песней уничтожая его причёску.
Если честно, ему никогда не нравилась эта дикая, лохматая укладка, к которой Чонсу так прикипел душой в последнее время.
- Ты, может, ещё парик наденешь и макияж сделаешь?.. Могу помочь! Грим накладывать я умею, - продолжал веселиться он, тихо поскуливая от смеха и уже проклиная своё живое воображение.
- Но-но, юноша! Свои эротические фантазии оставьте при себе, - чванливо поджав губы, Йесон хлопнул его по плечу, но тут же снова заулыбался. – Но если хочешь, я могу подержать тебя за ручку и позволить тебе за меня заплатить… Ну всё, успокаивайся.
- Я готов за тебя платить постоянно, лишь бы мы выбирались куда-нибудь почаще.
Йесон принялся упихивать в сумку свои тетради, и думать забыв о какой-то незнакомой девушке, какой-то учёбе и каком-то Чо Кюхёне – надо же, а с этим внезапным дуэтом он действительно задвинул собственных друзей. Ему стало стыдно, и он сконфуженно почесал нос.
- Мы в самом деле давно никуда не выбирались, - наконец, резюмировал он, оставив тщетные попытки найти оправдание. – Так что если ты сейчас свободен…
- У меня уйма времени до репетиции, - Чонсу сиял как новый пятак, и глядя на него Чонун сам чувствовал душевный подъём и прилив какого-то необъяснимого желания подурачиться. – Нет, я этот день в календаре отмечу – наш Чонунни сам предложил куда-нибудь сходить!.. Не иначе, Апокалипсис близится.
Он почти готов был оскорбиться, но пятнадцать секунд раздумий хватило, чтобы признать правоту друга и ощутить ещё один укол совести.
«Ким Чонун, ты ведёшь себя как последняя свинья. Запомни и исправься».
- Всё, пошли, пока я от стыда не провалился сквозь землю или ещё куда-нибудь, - схватив Чонсу за руку, Йесон потащил его следом за собой. – Знаю тут рядом одно классное место… Только тш-ш, никому ни слова – не хватало ещё и там натыкаться на опостылевшие рожи…
- Ребятам позвонить не хочешь?
- Может быть, в другой раз.
Всю дорогу до приглянувшейся Чонуну кофейни они болтали о какой-то несущественной ерунде, и да, Чонун выполнил обещание – они держались за руки, как какая-нибудь парочка. Правда, потом они больше напоминали двух детсадовцев, потому что Чонсу принялся преувеличенно активно размахивать руками и подпрыгивать при ходьбе, а Чонун… А что Чонун? Он сам подурачиться любил.
- «Меланж»? Первый раз слышу… Непривычное название, - Чонун не сразу понял, о чём говорит его друг. Но, проследив за его взглядом, наконец обратил внимание на вывеску. В прошлый раз он был слишком сонный, чтобы замечать такие мелочи.
- Меланж – это что?.. Пряжа?..
- Я думаю, тут скорее другое… Пряность. Ты не читал «Дюну» Герберта?.. Нет?.. Ну забудь тогда. Пойдём.
- Тебе понравится, - заверил он, толкая стеклянную дверь и втягивая заинтригованного Чонсу в помещение.
Первым, кого он увидел, был сидящий на высоком табурете у барной стойки Чо Кюхён.
***
Наверное, ему просто нужна была компания и время, чтобы как следует обо всём поразмыслить – поэтому после пар Кюхён просто взял Чанмина за шкирку и уволок в «Меланж». Тот если и сопротивлялся, то не сильно, и окончательно сдался, унюхав кофе и получив в награду от Кюхёна свой обожаемый карамельный фраппуччино.
- Если ты хотел что-то глупое сказать – самое время, пока я добрый. Я даже обещаю над тобой не смеяться, - заметил Мин, довольно улыбаясь.
- Давай я помолчу, а ты кофе спокойно попьёшь? – сделал встречное предложение Кюхён, попинывая барную стойку носком ботинка и придирчиво изучая меню. Как будто он не знал его наизусть, как будто мог изменить своим вкусам и привычкам и заказать что-то, кроме латте.
- Извини, не катит. У меня сегодня настроение побыть твоим личным психологом и жилеткой, - Чанмин пожал плечами, методично уничтожая взбитые сливки в своём стакане. – Я в детстве был этого лишён. Не лишай меня возможности нагнать упущенное время.
Кюхён закатил глаза. И почему ему так везло на беспокойных?.. Что он, что Чжоу Ми… Хотя нет, Мин никогда не навязывался, за исключением совсем безнадёжных случаев… наверное. Прецедента не было, и, если честно, Кюхён очень рассчитывал, что уж Чанмин-то способен будет просто составить ему компанию.
- И не заставляй меня читать тебе нотацию на тему «если у Кюхёна беда – Мими и Макс спешат на помощь», - закончил он свою мысль. – Это будет действительно нудно.
- У меня нет совершенно никакой беды, - запротестовал тот, отложив меню и испугав официантку излишне громким возгласом. – У меня просто загон. Переклин. Навязчивая идея. Сдвиг по фазе.
- Кю, я знаю, что у тебя богатый словарный запас, - Мин выгнул бровь. – И у меня пока нет проблем с пониманием.
- Говорю же, идея-фикс. Латте, пожалуйста.
Они с Чанмином проучились год в средней школе, успели подружиться, посоперничать на олимпиаде по математике и расстроиться, когда пришлось расстаться. Потом стало не до того – Китай, культурный шок, чёртова адаптация. Несколько лет просто выпали бы из его жизни, если бы не Чжоу Ми. Уже тогда длинный, тощий и светящийся, как тысяча лампочек, он выскочил как чёрт из табакерки и стал для Кюхёна палочкой-выручалочкой. Он пытался учить корейский, Кюхён – осваивал китайский, и они не придумали ничего лучше, чем помочь друг другу. В Китае Кюхён начал писать стихи и вспомнил про фортепиано, кошмар его детства. В Китае он сделал выбор – посвятить себя музыке, и опять Чжоу Ми был рядом. Они вместе поступили на первый курс колледжа, а спустя год Чжоу Ми исполнил свою мечту – уехал в Корею и начал всё заново там.
Кюхён ушёл в себя и свободное время уделил интернету – эти полгода в одиночестве были жутким периодом в его жизни, когда он превратился в затворника, и его спасали только общение на форумах и музыка. Он познакомился с парнем под ником «Макс», который учился в том же колледже, что и Чжоу Ми, только на год старше.
И этот «Макс» оказался его старым другом Шим Чанмином. Как они смеялись, узнав об этом…
Когда родители Кюхёна развелись и мать засобиралась возвращаться в Сеул, Кюхён написал заявление о переводе в сеульский колледж и вернулся на историческую родину, где его ждали два хороших друга, успевших вполне самостоятельно сдружиться между собой. Жизнь описала круг, и, отчасти уверовав в судьбу, сведшую их троих в одном месте, Кюхён держался Чанмина и Чжоу Ми, чтобы снова не потеряться. А они не отпускали его от себя.
Но говорить по душам в живую было намного сложнее, чем сидя за экраном ноутбука и набивая сообщения виртуальному собеседнику. И когда друзья разводили его на честность, у него возникали определённые проблемы.
- У тебя не идея-фикс, Кю, - Чанмин нарушил немного неловкое молчание первым. – У тебя неразрешённая сексуальная ситуация. Тебе нужно найти кого-нибудь.
«Неразрешённая сексуальная ситуация? Хотел сказать «недотрах» - мог так и говорить», - хмыкнул Кюхён про себя, но вслух сказал совершенно другое:
- Не «кого-нибудь», Минни. Я знаю, кто мне нужен.
- Ещё раз так меня назовёшь – и я тебе твой латте за шиворот вылью, - спокойно предупредил он. Милый, добрый Макс, мечтавший когда-то последовать по стопам родителей и стать учителем… - Ну так если знаешь – в чём проблема? Он женат? Занят? Гомофоб?
- Нет. Нет. Вроде нет. Всё намного хуже, - Кюхён криво усмехнулся и опёрся спиной о барную стойку, повернувшись лицом ко входу. – Он… Вот блядь!..
- Что, серьёзно? – хмыкнул Чанмин, оглядываясь через плечо, чтобы понять причину столь бурной реакции. – О… На ловца и зверь? Не говори мне, что «он» - это Ким Чонун. Привет, парни.
С лиц Кюхёна и Йесона можно было картины писать, но надо отдать Йесону должное – он очень быстро взял себя в руки, заулыбался, поздоровался. И, не задерживаясь больше необходимого, потянул немного занервничавшего Чонсу в сторону свободных столиков. Кюхён молчал, напряжённо глядя им вслед – губы сжались в тонкую линию и почти побелели. Чанмина передёрнуло от ощутимой волны жгучей ненависти.
- А то Ми тебе не рассказывал, - наконец, процедил он, всё ещё не отрывал взгляда от парочки.
- Его «Мнемозина» научила нехорошему – он не называет имён без дополнительной платы, даже если сам стал инициатором разговора, - Макс хмыкнул. – Так значит, Ким Чонун. Парень, ты сбрендил. У тебя полколледжа в конкурентах.
- Я тебе говорил про сдвиг по фазе, - наконец, Кюхён отвернулся и посмотрел на своего собеседника. – Мы целовались.
Чанмин присвистнул – скучающая неподалёку официантка встрепенулась, но он одарил её немного слишком ослепительной улыбкой, и она успокоилась. И, кажется, разочарованно вздохнула, а потом поспешила к помахавшему ей Йесону.
- И как оно?
- Ты издеваешься? – подозрительно прищурившись, спросил Кюхён, и бросил быстрый взгляд в сторону, нервно облизывая губы.
- Да нет… Мне интересно. Ты его целовал, или он тебя?
- Зачем такие подробности? Ну ладно. Я его.
- И он отвечал?
- Убейся об стену, Макс. Да.
Чанмин честно старался не ржать и не смотреть на затылок Йесона, чтобы не делать предмет их разговора ещё более очевидным:
- Тогда не всё потеряно.
- Пошёл ты. Я на нём зациклился, как малолетняя фанатка на красавчике-айдоле, а он припёрся сюда с этим своим Чонсу! – взбеленился Кюхён, третий раз встретившись с Итуком глазами. – Мне это как понимать вообще?
- Уж не ревность ли я слышу в твоём голосе?..
- Макс, давай ты как-нибудь в другой раз постебёшься?
- Извини, извини, - он поднял руки в знак собственного поражения. – Ладно, друг, слушай мой совет. Попробуй с ним переспать. Я почти уверен, что вся твоя зацикленность после этого пройдёт. Если это не большая и светлая, конечно.
Поймав взгляд Чонсу пятый раз, Кюхён не выдержал – хлопнул ладонью по барной стойке, оставляя на ней пару смятых купюр за их кофе, вскочил с места, одновременно подхватывая свою сумку.
- Я пойду кого-нибудь зверски убью, - бросил он Чанмину, делая вид, что последней реплики не слышал, и пулей метнулся прочь. Но слова друга заставили его крепко задуматься.
«Хрен там, а не большая и светлая. Но и не всё так просто».
Кюхён мотался по городу почти весь остаток дня, но вопреки ожиданиям, злость его не стала меньше – только более сконцентрированной и контролируемой. Он и не хотел избавляться от неё полностью – она была нужна, она побуждала к действию и немного добавляла решимости. А ещё у него был просто вагон времени, чтобы успокоиться и убедиться, что вместо разговора он не устроит драку.