Автор:  Вёрджил Ференце
Название: Bright Lights, Big City
Фэндом: BTS
Персонажи: Джин/Чонгук (основа), Джин/Тэхён (Ви), Джин/Чимин - проходные. Остальные упоминаниями
Рейтинг: R
Жанр: повседневность, ангст, романтика
Размер: пролог + 10 глав, 27 652 слова
Статус: закончен
Предупреждение: ООС, наркотики, ненормативная лексика
Дисклаймер: выгоды не извлекаю, бла-бла-бла
Размещение: спросите - вам ответят. Не факт, что положительно
Саммари: У большого города свои правила. Каждый играет с ним по-разному, кому-то везёт больше, кому-то меньше. Широко открытыми глазами смотри на всё, что происходит вокруг, даже если от яркого света городских огней будет больно. Наблюдай, запоминай, учись

Оглавление:
Пролог
Глава 1. Right under the sky
Глава 2. Only once
Глава 3. Jaywalker
Глава 4. To be needed
Глава 5. Turn of the wheel

Глава 6. Don't you ever

Людей, которые постоянно опаздывают, Мин Юнги просто не переваривает. Ким Сокджин опаздывает всегда, и по какой такой причине он всё равно считается другом Юнги – непонятно совсем. Шуга в очередной раз готовится выносить ему мозг и уже предчувствует расправу, которая сделает его утро не просто хорошим, но прекрасным. Бодрый, в приподнятом настроении с самого пробуждения, он как раз подбирает выражения пообиднее и поостроумнее – изменить что-то не в его силах, но хотя бы моральный долг будет выполнен.
читать дальшеКаково же его удивление, когда Ким Сокджин появляется в условленном месте вовремя. Гремит кубиками льда в своём пластиковом стакане с кофе и не вылезает из солнечных очков, под которыми наверняка прячет круги чернее ночи, сам бледный и грустный, но он в студии и он готов трудиться. Раньше, чем в три часа пополудни, намного раньше.
Даже Намджун, сидящий здесь же, рядышком, заметно в шоке.
- Ненавижу вас, уродов, - выдаёт Сокджин кисло и, подумав, добавляет весомо и ёмко. – Блядь.
Но эта тирада даже никого не задевает – не хватает запала, чтобы пробить всегда поднятый щит здорового пофигизма. Зато у него из-за плеча вовсю херачит пусть и робкой, но всё же солнечностью, и не знакомый Юнги парнишка ставит на журнальный столик, не иначе как чудом уместившийся в этой маленькой студии, ещё два стакана кофе. Они даже на вид обжигающе горячие, небольшая комнатушка наполняется кофейным ароматом, и настроение Юнги поднимается ещё на несколько отметок. Только такой придурок, как Сокджин, литрами способен жрать холодный кофе, у всех нормальных людей почитающийся извращением. Под «нормальными людьми» Юнги традиционно подразумевает себя и Намджуна. Хотя, нужно отдать ему должное, даже он иногда творит какую-то несусветную чепуху.
- Ты обзавёлся потомством? – вежливо интересуется Юнги, рассматривая улыбающегося ребёнка. Он не знает, сколько мальчику лет, но выглядит тот наверняка младше своего возраста – есть у большинства азиатов такое свойство. По крайней мере, так говорят.
Намджун гулко хихикает и качает головой, радуясь не очень смешной шутке, и благодушно машет мальчику. Тот наполовину выбирается из-за плеча Сокджина, тянется к нему и они пожимают руки. Юнги приподнимает брови – даже так? Ладно, он опять отстал от жизни.
- Я тактично умолчу о том, что наша разница в возрасте – всего шесть лет, - Джин падает на диванчик рядом с Намджуном и откидывает голову на спинку.
- Зная тебя, предположить можно что угодно, - Юнги пожимает плечами и снова обращает внимание на мальчика. – Что же, господин Хвостик. Не знаю, какой мощностью должны обладать пинки, чтобы поднять этого лежебоку с постели раньше хотя бы полудня, поэтому просто снимаю перед Вами шляпу.
- Никаких пинков, - Хвостик передаёт Юнги стакан с кофе, который тот с благодарностью сцапывает и утыкается в него носом. – Просто пара ласковых, и всё.
Джин наверняка закатил глаза – удивительно, что очки не снял, чтобы это всем продемонстрировать, ну да плевать на него. Юнги кидает в него маленькой стопкой листков с текстом, куски которого выделены ярким маркером. Розовым, Юнги специально ради Джина старался, тот должен оценить:
- Свой экземпляр принести, конечно, никак.
- Как будто мои партии настолько большие, что я не в состоянии запомнить текст, - фыркает Сокджин, и Намджуну приходится похлопать его по плечу, чтобы сильно не расстраивался. Там, за стеклом, один на один с микрофоном и музыкой, всякое случается. – Можно мне побыстрее отделаться и отвалиться дальше спать?..
- Вежливости в тебе – вагон, - Юнги встаёт и протягивает мальчику с рассеянной улыбкой руку. – Мин Юнги. Он же Шуга. Рулю всем этим, пишу тексты, их же читаю и иногда даже выступаю по клубам.
Мальчик только удивлённо моргает пару раз, прежде чем спохватиться и вцепиться в протянутую ладонь:
- Чон Чонгук. Больше добавить пока нечего.
- Ничего, вся жизнь ещё впереди, - милостиво кивает Шуга, чутко улавливая в речи Чонгука южный акцент, а в глазах – искорку узнавания. Он не помнит, чтобы когда-то раньше встречал этого мальчика, но узнать человека можно по-разному. Возможно, он просто слышал когда-то его песни.
Во всяком случае, не похоже, чтобы он шёл сюда с чётким намерением посмотреть на Шугу за работой. Это к лучшему.
- Джин, - Юнги хлопает в ладоши перед лицом почти задремавшего друга, и тот вздрагивает, распахивая глаза. То, как взметнулись ресницы, видно даже за тёмными стёклами очков. – Просыпайся. Я хочу, чтобы ты внимательно слушал запись и настраивался. Распеться даже не прошу, но хоть горячего попей.
Он даже суёт ему в руки свой стакан с недопитым и ещё тёплым кофе. Ну как можно вообще с утра, когда связки и так не особо настроены нормально работать, перед записью пить кофе со льдом? Юнги велел бы Намджуну отвесить подзатыльник этому обалдую, но Намджун настроен слишком добродушно и, кажется, уже морально готов к тому, что из студии они не выйдут до вечера.
- Господи Хвостик, устраивайся поудобнее. Это надолго, - совсем не обнадёживает он мальчика, но тому тоже нормально. Любопытство так и распирает, Юнги только усмехается себе под нос и тут же становится серьёзным, закрывая за собой дверь комнаты записи. Работа шуток и смехуёчков не терпит.
Намджун перебирается за микшерный пульт, Юнги надевает наушники и окончательно становится Шугой на ближайшие несколько часов, пока они будут добиваться нужного результата.

- Почему именно Джин? – Намджун задаёт сметает весь мусор, который они оставили за день, в корзину. Стаканы из-под кофе, фантики от шоколадных батончиков и конфет, крошки печенья, наполовину выпитые бутылки с водой. Мусор нужно вынести, потому что кто знает, когда Шуга заявится сюда в следующий раз – а он имеет свойство раздражаться, наблюдая беспорядок.
Юнги не отвечает долго, внимательно переслушивая то, что они записали за сегодня. Над этим предстоит ещё подумать и свести в окончательный трек, но он себе не позволит уйти, если найдёт в своих партиях изъян. К Сокджину он относится с несвойственным ему снисхождением, удивляя Намджуна, знающего его слишком хорошо – так хорошо, что только он и в состоянии заметить это самое снисхождение.
- У тебя под рукой огромное количество всевозможных трейни. Или даже не совсем трейни. Да и любой другой вокалист рад будет помочь, - продолжает развивать свою мысль Намджун, раз Шуга не отзывается. Он не против, даже наоборот, но ему всё равно интересно. – Но ты каждый раз выбираешь Джина.
- Ну, вокал у него средненький, - тот откладывает в сторону наушники и задумчиво постукивает пальцами по пульту. – Я слышал и получше, но – бывало намного хуже. Секрет в том, что мне нравится, как сочетаются наши голоса. Гармония, друг мой. Гармония.
Юнги выключает аппаратуру, забирает флешку и кидает в сумку к ноутбуку Намджуна:
- Пойдём пообедаем, - его желудок вспоминает о том, что ничего не поглощал уже довольно давно. Когда обычно не капризный организм Юнги начинает с ним разговаривать, намекая хозяину, что тот не прав, лучше к нему прислушаться.
- Сначала ещё одно дело, - неожиданно не соглашается Намджун, вынимая телефон, и чёрные-чёрные, очень выразительные брови Юнги сильно удивляются. – Я хотел с тобой поговорить. Про Чонгука.
Не сводя с друга глаз, Шуга садится на диван и пожимает губы. Намджун передаёт ему телефон и включает видео из танцевального зала. Swagger Шуга узнаёт сразу – прекрасно помнит, как долбился с ним в этой самой студии чуть больше полугода назад, - а вот Чонгука признаёт только под конец. И очень сильно расстраивается.
- Не ожидал я, что когда-нибудь ты попросишь пропихнуть кого-то по блату. Что ты наобещал господину Хвостику? Ты или Джин, не важно.
Намджун прекрасно знает, как ему надоели якобы друзья, которые то и дело просят подсобить в вопросах, так или иначе касающихся шоу-бизнеса и агентства его отца. И уж от него действительно этой подставы ожидать не приходилось.
- Никто ему ничего не обещал. Он даже не знает, что у тебя такой крутой папа, - Намджун цепляет на нос свои неизменные солнечные очки. – И Джин тоже не в курсе того, что я хотел с тобой поговорить. Это целиком и полностью моя инициатива.
- Мне как-то не легче.
- Ты просто посмотри. Внимательно посмотри, Солёный, и забудь о том, кто там кому друг. Юнги, у тебя же на таланты нюх – сколько ты пересмотрел кастингов? – Намджун закидывает руки за голову и глядит в потолок. – Мальчишка недавно приехал в Сеул, зимой закончит школу. Собирается поступать на хореографическое отделение. Ему не нужны никакие агентства, по-честному. Я просто подумал – стажировка с известными хореографами никому не помешает, да и что он в своей танцевальной школе поймёт?
Юнги всем своим видом источает вселенский скепсис. Тонны его. Намджун аж ёжится от его взгляда, который ощущается буквально кожей. Потому и не смотрит на друга, лучше в потолок, так надёжнее – он хотя бы не осуждает и даже в какой-то степени поддерживает своей ровной белизной.
Молчание – очень тяжёлое, но Намджун пока не может подобрать слов, чтобы убедить Шугу. Тот вздыхает и отматывает видео на начало, чтобы пересмотреть ещё раз.
И ещё.
Снова молчание.
- Насколько я знаю, труппа укомплектована полностью, - говорит он нехотя, когда Намджун мысленно уже сожрал себе руки до локтей. – Но я могу поговорить с отцом и попросить его посмотреть парнишку. Сможет – молодец, не сможет – его беда.
Кажется, руки сегодня остаются целыми. Если, конечно, Намджун сейчас не кинется его обнимать:
- Солёный, ты настоящий друг, а не поросячий хвостик, - он старается говорить очень серьёзно, но улыбка так и рвётся. Это от облегчения, потому что Юнги мог и обидеться. Серьёзно обидеться.
- Ты, я погляжу, в этом парне был уверен, раз рискнул ко мне сунуться, - тот хмыкает и бьёт его кулаком в плечо. – Хватит меня называть «Солёным».
- Хорошо, Сахарочек, больше не буду.
Белозубая улыбка так и просит кирпича.
- Сколько ещё бесполезных прозвищ ты мне придумаешь? Я Шуга. Шуга, никаких Сахарочков и Солёных, - ещё один удар в плечо, и ещё, и ещё, пока хохочущий Намджун не начинает слабо отбиваться. – Прекрати. Слышишь? Прекрати, засранец. Да хватит ржать!
Рука у Намджуна после взбучки от Шуги онемела, но ему как никогда весело и друга он всё же обнимает – просто на радостях. Кто, как не он, знает, насколько тяжело Юнги обращаться к отцу за помощью? Давно, очень давно, когда его младший сын заявил о своём желании непременно стать «самым крутецким рэпером в мире», отец возражать не стал – но сказал, что помогать не будет, и Юнги должен всего добиться сам.
Он добился, кое-где дорогу себе выгрызая зубами. Сложно после такого заставить себя принять помощь от кого угодно – даже с друзьями он себе этого не позволяет, стискивая кулаки и пытаясь справиться самостоятельно. В этом ему упрямства не занимать.
Намджун улыбается. Его окружают охеренные люди, хоть и странные порой, а порой и вовсе невменяемые. Где сейчас найдёшь нормальных?
- Ты мне обед покупаешь, в курсе? – Юнги отталкивает его от себя, кидает телефон ему на колени и поднимается с диванчика. – Видео мне перекинешь, я покажу отцу.
***
Чонгук работает в кофейне уже достаточно долго, чтобы знать, в какое время от посетителей отбоя нет, а в какое их ни за что не дождёшься. Субботний вечер обычно забит людьми до отказа, и у него совсем нет времени на разговоры с одиноко сидящим в дальнем уголке хёном. Хотя иногда, раз примерно в полчаса принося ему новую чашку кофе, он успевает перекинуться с Джином парой фраз, не значащих ничего, и в то же время значащих всё, что угодно.
- Хён, есть хоть что-то, чего ты не умеешь делать?
Это – четвёртая чашка американо, очень сонный взгляд и усталая улыбка. Он отчего-то не идёт домой, хотя Чонгук предлагал, просил и даже угрожал. Упрямец решил досидеть здесь до конца смены – до двух ночи, ещё четыре часа. Только один раз Сокджин выходил из кофейни за сигаретами – в «Coffee Grounds» нет тех, что он курит.
Его столик никто не занял.
- Я много чего не умею, - кофе убывает быстро, слишком быстро для такого горячего питья. На языке Джина, наверное, ожог. – Играть в бильярд, вышивать крестиком, рисовать, ездить на велосипеде, набивать татуировки, кататься на роликах, сочинять музыку, писать стихи, любить, мастерить скворечники, мыть посуду сразу после еды и вообще соблюдать чистоту в доме, экономить, читать книги медленно и вдумчиво, получать удовольствие от учёбы…
Кажется, он мог бы продолжать список вечно, если бы Чонгуку не нужно было отправляться принимать заказы у новых посетителей и потом снова долго и продуктивно общаться с недовольно шипящей кофе-машиной.
У Чонгука весь день очень странное настроение. Он познакомился с довольно известным в определённых кругах человеком, с человеком, вдохновившим его на создание собственной хореографии. Такой опыт для него внове, но не это самое главное событие дня. Главное, что Сокджин-хён не упоминал раньше, что поёт.
- Только иногда. Когда Юнги взбредёт в голову одолжить ненадолго мой голос, - это ещё в машине по дороге в кофейню, до начала кофеинового марафона.
Чонгук чувствует, что узнал что-то очень важное, прикоснулся к сокровенному – не очень тщательно скрываемому от других, но и нарочно не афишируемому. Ему приятно, радостно и тепло, теперь он точно перероет всю музыку на ноуте хёна в поисках треков с его участием.
- Нет, вживую я не выступаю. Никогда не тянуло на сцену, - смешки после первой чашки. – Пусть Шуга отрывается и властвует, он там царь и бог.
Между четвёртой и пятой Сокджин засыпает, и не спас его никакой кофе. Даже с солнечными очками, скрывающими половину лица, понятно, что сон сморил его – голова слишком сильно и безвольно кренится набок, пока не замирает в устойчиво-неудобном положении, после которого потом будет болеть шея. Для того чтобы лечь на стол, нужно проснуться, а этого он сделать пока не в состоянии.
- Ты дурак что ли в кофейне спать? – слышит он сквозь сон мягкий упрёк Чонгука, чувствует его руки, ложащиеся на плечи и заставляющиеся откинуться на спинку тёмно-коричневого диванчика. Тёплые пальцы с запахом кофе касаются его шеи, и голова Сокджина почти безвольно заваливается назад.
Нужно признать, что так намного удобнее.
После полуночи в «Coffee Grounds» не остаётся почти никого, кроме пары задержавшихся на одном месте постоянников, Сокджина, Чонгука и негромкой музыки из динамиков. Чонгук не будит хёна – пусть подремлет хоть немного, а потом они пройдут пешком и сделают хороший такой кружок по району. Чтобы не очень торопиться домой.
В какой-то момент он всё же выныривает из своей дремоты, чтобы обнаружить перед собой полную чашку ещё горячего кофе. Чонгук сидит на противоположном диванчике и задумчиво треплет манжеты своей форменной рубашки. В кофейне пусто, Джин делает пару глотков, сбившись со счёта – пятая это или шестая?
- Где же ты видел человека, который не умеет любить? – наконец, спрашивает Чонгук, и Сокджин усмехается:
- Заметил всё-таки.
Он всего на минутку складывается пополам и утыкается лбом в столешницу, всего несколько раз моргает, но веки слишком тяжёлые, чтобы их поднимать, и он закрывает глаза. Реальность тут же начинает плыть.
- Меня ты, значит, тоже совсем не любишь? Нисколько? – слышит он уже сквозь слой откуда-то взявшейся ваты, будто его голову обложили со всех сторон подушками. Может, это в самом деле, а может, просто кажется.
Джин не знает, сколько времени он вот так «спит» - а на деле, болтается между небом и землёй. Не здесь и не там. Но когда ласковые руки снова касаются его, он уверен, что проснулся. Просто очень сложно подняться, выпрямиться, посмотреть Чонгуку в глаза и улыбнуться.
Руки перебирают его волосы, гладят скулы и щёки, обхватывают шею и будто неуверенно касаются под подбородком. Не открывая глаз, Сокджин тянется за теплом, прижимается к открытым ладоням виском, носом, губами.
Смех пробирает холодом до самых костей – льётся в уши такой знакомой музыкой, что становится панически страшно. И прикосновения губ к шее, к затылку возле самой линии роста волос, к подставленному лицу с беспомощно закрытыми глазами.
- Кто-то попался, - эти смешки, на которые его так легко развести, этот голос – Чимин нашёптывает, прижавшись губами к уху. – Все поджилки трясутся… Так страшно? Так отвратительно страшно.
Сокджин чувствует, как седеют волосы у него на голове. Ему срочно нужна сигарета, но руки в плену Чимина, он весь в плену, впал в оцепенение, словно загнанная жертва перед хищником.
- Ты сделаешь это снова? И с ним тоже? – шёпот уже, кажется, повсюду. Весь мир собой заслоняет, и что-то внутри Сокджина жжётся. Как будто вдруг вскипело всё то огромное количество поглощённого им за вечер кофе – кофе, которым пропитался он целиком, которое как будто бежит по венам вместе с кровью.
- Мне так жалко тебя, - голос вдруг делается мягче. – Бедняжка…
Сокджин просыпается, чувствуя, как холодная капля пота тошнотворно медленно ползёт по его виску. Нет Чимина, нет Чонгука, как будто он остался совсем один. Но вот бариста с тихим вздохом выныривает из-под своего прилавка, и всё как будто возвращается на свои места.
- Чонгуки, - окликает его Сокджин, неприятно удивляясь наждачной бумаге в собственном горле. – Скажи, Чимин не заходил, случайно?
Удивлённый взгляд округлившихся глаз служит ему достаточным ответом, и он почти успокаивается. Стрелка часов подползает к половине второго. Осталось совсем немного, и четыре стены, кофейные зёрна и корица перестанут сводить его с ума.